ЛОЖКА МЕДА
или почти оптимистические заметки
о российском документальном кино.
Прочитав полную драматизма и незаемных эмоций статью Александра Гутмана, я поначалу однозначно решил отказаться от каких бы то ни было эпистолярных комментариев (хотя именно о письменной поддержке просил меня уважаемый коллега).
Но черт меня дернул еще раз перечитать замечательный эпиграф, предпосланный его статье. И стало мне грустно: я не только Хосе Ортега-и-Гассета, а никакого другого философа никогда не читал. Попытки чтения умных книг мгновенно вызывают у меня приступы непреодолимой сонливости… Но тут меня осенило: а ведь я тоже знаю и люблю одного философа (правда, не признанного официальной наукой). Даже не одного, а нескольких, ибо у него и друзья как на подбор – все не прочь изречь что-нибудь эдакое (“афинская школа” может спать спокойно).
Начну с афоризма основателя этого непризнанного направления (он всем известен как большой любитель меда).
“Это “ж-ж-ж” неспроста!
Зря никто жужжать не будет!”
Винни Пух.
Лет 7-8 назад я еще не был пенсионером и, следовательно, вполне мог считать себя молодым кинематографистом… В общем, тогда я полагал, что все еще горяч и склонен к романтическим идеям. Поэтому я решил разобраться с безобразиями в Академии “Ника” и написал по этому поводу обширное открытое письмо. Главного редактора “СКНовости” мой непринужденный стиль впечатлил настолько, что он не решился опубликовать хотя бы пару абзацев из моего послания. В другие издания я обращаться не стал. Остыл, значит.
Надеюсь, всем теперь ясно, насколько хорошо я понимаю коллегу Гутмана (небольшое различие – у него вместо “Ники” премия “Лавр”). Я совершенно искренне считаю, что Александр Ильич не зря так громко сказал “ж-ж-ж” в своем питерском углу и призвал присоединиться к своему грозному жужжанию коллег с разных концов страны. Ибо пчелы сильны только в том случае, когда их много.
“Если кто-нибудь намерен аплодировать,
то время настало.”
Иа-Иа.
Размяв таким образом ладони, я хотел было продолжить петь осанну Александру Гутману, чей стиль изложения своих мыслей настолько образен, что ничего другого, кроме восхищения, вызвать не может. Однако – палка о двух концах – стремление к метафоричности всегда влечет за собой гипертрофию чувств и пренебрежение к логике. Если перевести это на человеческий язык, то сие означает, что доводы коллеги не всегда бесспорны. Дегтя в нашем “документальном цехе” хватает, но эта бочка вовсе не бездонна.
“Нельзя же чихнуть и не знать,
что ты чихнул.”
Сова.
А. Гутман приводит в качестве примера имена известных кинематографистов, которые не хотят представлять свои работы на “Лавр”. Среди них и моя фамилия. Спасибо. (Когда про меня вдруг кто-нибудь говорит, что я известный режиссер, то я всегда с гордостью уточняю: “Я даже широко известен. В узком кругу своей семьи”). Но должен огорчить друга Александра: да, я не выставлял свою работу в 2008 году. Потому что ничего не снял. А раньше “чихал”, то есть предлагал. Правда, не все и не всегда. К примеру, очень дорогой для меня фильм “Мам” – нет. Этот “опус” идет 2 часа, и я просто пожалел коллег из отборочной комиссии. Наверное, и в будущем буду “чихать”, если появится повод для “простуды” (т.е. если кто-то подаст, Христа ради, хотя бы толику денег на съемки).
“Какой толк в таких потрясающих вещах,
как потопы и наводнения, если тебе
не с кем даже о них поговорить”.
Пятачок.
Наши – документальные – фильмы не имеют ни театрального, ни телевизионного проката. Это известно всем (“Лошади едят овес…”). Тем не менее всем нам хочется, чтобы их увидел кто-нибудь еще, кроме “узкого круга своей семьи”. Поэтому я надеюсь, что практически все мои коллеги представляют свои работы на соискание нашей профессиональной премии именно с этой целью, а не ради тщеславного желания пополнить свою коллекцию еще одним призом. Лично я эту статуэтку в руках не держал. Из красочного описания Гутмана я понял, что она железная. Это хорошо. Значит не разобьется, если что случись. Может эта статуэтка еще и в воде не тонет. Как знаменитый топор, который плывет по неведомой реке из села Кукуева…
“Душераздирающее зрелище.
Вот как это называется – душераздирающее зрелище”.
Иа-Иа.
Мой старший друг Гутман сомневается в честности людей, которые имеют отношение к финальному подсчету баллов, выставленных им и его соучастниками по голосованию. Охотно могу поверить. Киношники являются плотью от плоти нашего государственного сообщества, которое совсем недавно фактически выбрало главным Именем России (т.е. Героем из Героев) Иосифа Виссарионовича Сталина. В числе множества его бесспорных достоинств, как всем известно, была маниакальная склонность к праведным судам и к легитимности.
В то же время ссылки Гутмана на ряд его неких коллег (тоже считающих более чем вероятным подтасовки при подсчете) не кажутся убедительными. Неизвестно, как каждый из этих инкогнито голосовал в действительности. Очевидно лишь то, что Александр Ильич свечку в руках не держал, когда те заполняли анкеты.
А предложения Гутмана по усовершенствованию процедуры голосования более чем резонны. Хотя по мне так суть проблемы больше в другом: “голосователи” в “Лавре” (и в “Нике” тоже) в большинстве своем попросту не смотрят толком предложенных фильмов, зачастую даже не глядя отдавая свои симпатии понравившемуся названию, известной фамилии, принадлежности к “своему” городу и т. п. Поэтому результаты голосований нередко оказываются основанными не на творческих принципах, а на “лотерейных”.
“Заранее тут ничего нельзя сказать,
милый Винни. И это, конечно,
как раз самое интересное.”
Иа-Иа.
Из личного опыта.
Самый благополучный из моих последних фильмов – “Быкобой” – был показан всего-то на пяти или шести фестивалях (маловато по нынешним временам для “самого успешного”). Но зато на всех этих смотрах получал исключительно главные призы – от Екатеринбурга до Парижа. Удивительное единодушие, согласитесь.
На фестивалях, как известно, несчастные члены жюри смотрят и обсуждают всю предложенную программу. Другое дело – заочные голосования – никакой легитимности: хочу смотрю, хочу нет. Так вот, на подобных конкурсах “Быкобой” не то чтобы главных, а вообще никаких призов не получал. На “Лавре”, к примеру, дошел только до одной номинации (которую в итоге не одолел). А на “Нике” так даже из первоначального списка не вышел в следующий этап. Ведь лотерея же!
У моих родичей, коми-пермяков, о которых и снят “Быкобой”, есть в словаре коротенькая идиома – “ась”, означающая “пусть”, “пускай”, “и так сойдет”… Вот и я скажу — ась! Фильм и так был оценен даже чрезмерно. Поэтому, я не от обиды или для бахвальства написал о “Быкобое” (мне давно уже надо думать о вечном), а только для уточнения сути обсуждаемой здесь проблемы. Как говорится – почувствуйте разницу.
“Я думал, думал и, наконец, все понял.
Это неправильные пчелы!
И они, наверное, делают неправильный мед!”.
Винни Пух.
Апофеоз дилетантства – еще одна проблема. Да просто беда нашей сегодняшней документалистики. А. Гутмана до скрежета зубовного достало отсутствие какой бы то ни было кинематографической культуры даже у многих номинантов премии “Лавр”, не говоря уж об общем потоке. Понимаю, каково ему, классному оператору (не только режиссеру), лицезреть нынешнюю убогость изображения, монтажа, режиссерского мышления…
Более четырехсот неигровых фильмов в год снимается в России только с учетом государственной поддержки. Учитывая доступность сегодняшней цифровой видеотехники, еще не одна сотня фильмов делается на разные “привлеченные” средства или на голом энтузиазме. Добавим сюда сотни так называемых (чаще всего) документальных фильмов, которые выпускают как центральные телеканалы, так и бессчетные вещательные компании в регионах… И добрая половина создателей всех этих “картин” считает свое детище достойным представления на “Лавр”.
“Посторонним В”.
Сова.
Как поставить заслон этому безудержному потоку? Я не знаю. Никто не знает. Требовать от заявителей копии дипломов о кинематографическом образовании? Так купят за три рубля на любой толкучке, хотя бы в том же Кукуеве. И как быть с Вертовым или с Годфри Реджио, которые тоже “академиев” не заканчивали?..
Гутман предлагает отказываться от объявления победителей в тех номинациях, где в год рассмотрения не состоялось ни одного высокопрофессионального фильма. Я бы пошел еще дальше – вообще такую номинацию отменил бы в подобном “неурожайном” году. Но – кто будет определять те самые вожделенные кондиции “высокого профессионализма” того или иного фильма? Я сам же первым и откажусь от столь “почетного” предложения.
“Нужно делать так, как нужно.
А как не нужно — делать не нужно.”
Винни Пух.
Очень конкретны предложения А.Гутмана по части переименования главных номинаций “Лавра”, особенно в отношении “самой-самой” под названием “ART-фильм”. А также якобы номинации “Фильм на кинопленке”. Меня лично еще сильно удивляет слово “телевизионный” в двух самых популярных номинациях: “Лучший полнометражный” и “Лучший короткометражный”. Причем тут телевидение? Это похоже на изощренную издевку, если учесть, что никакое телевидение эти фильмы никогда не покажет. К тому же, большинство (а зачастую и все) фильмы- претенденты в этих номинациях сняты на деньги из Департамента кинематографии.
А вот с предложениями А. И. по резкому сокращению количества номинаций руководства “Лавра” и Гильдии неигрового кино вряд ли согласятся. Дело в том, что Гутман именует “Лавр” как Национальную премию в области документального кино. Но в официальном наименовании премии, как и упомянутой Гильдии присутствует окончание: ”… и телевидения”. А раз уж телевизионщики значатся как в числе учредителей, так и активных участников премии, то те 9-10 номинаций, которые имеются в “Лавре” – это, тьфу, — семечки!
Мне пришлось лет 5-6 проработать внутри телевизионной системы и, следовательно, приобщиться к “ихним” фестивальным тусовкам. Так вот, самая приличная из них (на мой, разумеется, взгляд) премия “Золотой бубен” имеет 15 номинаций, “Тэфи” – более 30-ти, а склонная к гигантомании (уже в своем наименовании, что ничуть, впрочем, не добавляет ей авторитета) Евразийская Академия Телевидения имеет в своем списке едва ли не полсотни номинаций!? Могут себе позволить. Телевидение – не самая, мягко скажем, бедная отрасль.
“ – Винни, тебе что намазать, меду или сгущенного молока?
– И того, и другого!.. И можно без хлеба! ”
Диалог между Винни Пухом и Кроликом.
А теперь о совсем грустном. Так считает Гутман, рискуя остаться в одиночестве. Если выше речь шла о “бедах”, то теперь о “трагедии” в российской документалистике.
Самая эмоциональная, можно даже сказать, страстная, часть его статьи посвящена полной легализации сквернословия и богохульства в наших фильмах. Только вот филиппики А.И. носят абстрактный характер. Я не думаю, что он побоялся назвать конкретные фильмы и фамилии – просто их набирается так много, что “рука бойца рубить устала”… Как уже говорил, я младше Гутмана (аж на целых полгода). Поэтому подставлю свое плечо и назову хотя бы две фамилии, которые, не исключено, мой друг имел в виду среди прочих.
“Хвост или есть, или его нет.
По-моему, тут нельзя ошибиться.”
Винни Пух.
В любом направлении развития человеческого совершенствования были и есть свои лидеры. По части прогресса сквернословия на экране тоже (“по-моему, тут нельзя ошибиться”). Их двое – это идеальный вариант (как Маркс и Энгельс, Бойль и Мариотт etc.). Великие и ужасные 2К – Каттен и Костомаров!!
Ребята что надо – молодые, симпатичные, нахальные и талантливые. Всё — правда! Могу им только позавидовать (“Эх, кабы я бы, да кабы мне бы в эти “стоячие” 70-е, когда я начинал…”). И, вдобавок, скромные. Абсолютные не подверженные “звездной болезни”: мне нигде не встречалось каких бы то ни было широковещательных заявлений с их стороны (мы, дескать, отцы-основатели – не замай!).
Начали 2К свою основательно-отцовскую деятельность остроумной короткометражкой “Трансформатор”. Там работяги пьяные вовсю матерились. Было бы странно, если бы они во время своего вынужденного простоя молча слушали “Вальс цветов”, к примеру. Из “Лебединого озера”, как в начале 80-х: никто же не помер от ихнего пьянства! К тому же и камера снимала ,в основном, исподтишка (скрытую камеру, вообще-то, не 2К придумали, а эти извращенцы – французы). В общем, были призы, был , во многом, бесспорно заслуженный успех.
“Если уж ты наполовину вылез,
жаль останавливаться на полпути.”
Кролик.
Цветочки из непрозвучавшего в “Трансформаторе” вальса дали ягодки в следующем фильме 2-х К: “Мирная жизнь”. Там стали ругаться уже не только мужики, но и молодые парни. Ну, опять таки, что с них взять – одно слово – деррревня! Кстати, снимали 2К эту ругань уже без заграничных извращений – “открытой” камерой. Кого стесняться-то? Кругом все свои. Тем паче, что кино хорошее получилось, социальное. Я, правда, не тащусь от подобного “ползучего реализма”. Но у “Мирной жизни” и без меня набралось более чем достаточно сторонников. Главный приз фестиваля “Россия” и “Лавр” в придачу. А то, что бессменный президент “России” Клим Лаврентьев, сам всю жизнь снимавший социальное кино, хлопнул дверью в знак протеста и ушел с этой непыльной должности – так туда ему и дорога! (Чё он, старый п-н, понимает в цифровых технологиях и в продвижении нравственного прогресса на современный экран?).
Далее – “Мать”. Потрясающий успех! К повторению упомянутого дубля призов за предыдущий фильм, прибавилась куча других, впору их на слона грузить – только он и выдержит. (Это я так тонко на “Белого слона” намекаю: критики ведь тоже живые люди, все дают, а они что, глупее других? Дудки! Я и сам киноведческий факультет закончил!).
Вот только с названием, мне кажется, сплоховали ребята: этих “матерей” уж вон сколько было – и “Мать” Всеволода Пудовкина, и “Мама” Никиты Михалкова… Даже я, грешный, сподобился: название упомянутого выше моего фильма “Мам” переводится и как “мама”, и как “мать”.
Одну только буковку и надо было убрать, чтоб было и внове, и полностью соответствовало содержанию – “Мат”! Ибо матерятся у 2-х К теперь уже абсолютно все: и женщины, и девушки, и дети малые – в общем, теперь и искусства, и правды жизни впрямую полные штанишки. Это вам уже не ягодки жалкие и мелкие, а прямо ананасы какие-то произросли на нашей скудной российской почве – и пахнут чумово!
Разделяя всеобщий эстетический восторг в отношении “Мата”, я вдруг закручинился: а что дальше-то? Ведь ситуация создалась не “матовая”, а “патовая”: прогресс не должен останавливаться, а у нас уже все поголовно перематерились на экране? Ходить-то вроде больше некуда!?
Поэтому я с большим нетерпением жду следующего фильма 2-х К. Заинтриговали, однако, мат их за душу, так их и разэтак! – коллег этих молодых, друзей даже, можно сказать, наших юных – ведь в одном цеху, почитай, робим!
“На прошлой неделе Кролик наткнулся на меня
и сказал: ”Тьфу ты, опять этот осел!”
Вот это и есть дружеское общение.”
Иа-Иа.
Чтобы закрыть эту веселую “матовую” тему (когда смеешься искренне и от души, всегда почему то слезы на глаза наворачиваются), позволю себе снова сослаться на собственный опыт.
Герой моего последнего фильма “Swing” рассказывает: “На днях иду я по тротуару, а передо мной топают три соплюшки лет по тринадцати и непрерывно матом наворачивают – да так складно, что мне у них учиться да учиться надо!”. Искреннее удивление, с которым он об этом говорит, вызывает дружное хихиканье в зале. Соль в том, что герой “Swing’a” отнюдь не профессор консерватории, а человек, “отмотавший” четыре срока (два из них по 8 лет!). Причем все эти ужасные повинности он перенес не из-за своих политических взглядов, а каждый раз по причине банальнейших “хулиганских побуждений”.
Отталкиваясь от светлого образа моего героя-хулигана (нехилый оксюморон?) могу достоверно заверить многочисленных апологетов 2-х К: не надо ля-ля и ху-ху! Когда вы начинаете уверять, будто ваши герои матерятся в кадре, потому что у нас в России жизнь такая беспросветная, вспомните про свою маму: стала ли бы она материться, глядя в объектив вашей камеры? Она ведь, наверняка, тоже в России живет? (Кроме мамы Каттена – дай ей Бог доброго здоровья, как и всем вашим матерям!).
Мне трудно держать менторский тон: сам многогрешен. Но вот здесь чист, потому что много раз снимал свою мать и подобное богохульство ни разу не пришло в голову ни мне, ни, тем паче, ей, хотя жизнь её и сложилась крайне надрывно.
Наши герои цинично и бессмысленно ругаются на экране только в том случае, если чувствуют (а часто и знают), что мы, авторы нетленных произведений, очень сильно этого хотим. Поэтому их мат – это наш мат – абсолютно личный. И не надо прикрываться Россией. Нам и без того никто не завидует.
А на “России” фильм “Swing” не показывали. И, действительно, чего там хорошего-то? Сидит мужик – по виду весь из себя “чудила из Нижнего Тагила” (а он и действительно там живет), зэчара – пробы негде ставить, более сорока минут рассказывает о своей судьбе-злодейке. И ни одного нецензурного слова! Какое же это документальное кино? Это подстава какая-то. Позор!
“Ай-ай-ай! Вот что получается, когда
чересчур заботишься о слонопотамах!”
Винни Пух.
Заметки мои подзатянулись, а обещанного в названии оптимизма что-то не видать. Кто-то может решить про себя, что это была такая “шутка юмора” типа сарказма.
Так шутки в сторону! Хочу на полном серьезе поделиться с вами своей радостью.
В прошедшем 2008-м году увидел я, братцы, аж три выдающихся документальных фильма! (А ведь иной раз год пройдет – и ни одной зарубки на сердце не останется). Должен сразу оговориться: под словом “выдающийся” я подразумеваю не “великий” или “гениальный” (эти эпитеты присваивает Время), а фильм, который “всего лишь”, в прямом смысле слова, выделяется из общего ряда своими чисто кинематографическими качествами. Я не собираюсь эти фильмы пересказывать: подобные картины тем и хороши, что адекватного изложения быть не может. Тем более, что вы их, возможно, видели.
“9 забытых песен”.
Поразительно, но этот, жесткий и профессионально крайне насыщенный (и по режиссуре, и по съемкам, и по звуку), фильм снят ВГИКовскими студентками. Я бы с удовольствием сам у них подучился. Назову имя только одной из этих гипотетических учительниц – режиссер Галина Красноборова.
“НебоЗемля”.,
Убаюкивающий банальностью своей начальной части, фильм постепенно перерастает в нечто завораживающее и непередаваемое. Совершенно неожиданное кино сняли Сергей Карандашов и Александр Куприн. (Вот те на! Вдруг заметил, что и здесь – 2К!? No comment).
“Недарма”.
Сразу замечу, что и тут авторский дуэт – на сей раз 2Л: финн Маркку Лехмускаллио и наша Анастасия Лапсуй (на её родных стойбищах в Ямало-Ненецком округе и снята эта картина). Самый известный из фильмов, снятых на российском Крайнем Севере – “Яптик-Хэссе” – кажется мне на фоне этой мощной и фантазийной картины акварельным наброском – симпатичным, но не более того.
“Все из-за того, что у кого-то узкие двери”
Винни Пух.
Ни “Недармы”, ни “НебоЗемли” не было ни на “России”, ни на “Лавре” – вот тебе и самые представительные форумы российской документалистики!? Г. Красноборовой, правда, позволили “спеть” и там, и сям, но в обоих случаях никаких призов фильму не досталось (это же “забытые песни”, чего же их отмечать-то?). Замечу, что во всех 3-х случаях речь идет не о неких экспериментах в стиле “искусство для искусства”, а вполне определенных и четких по своим социальным смыслам и задачам картинах.
Тем не менее – “и все-таки они есть!” Более того, возможно, что таких выдающихся произведений было не 3, а 4, 5, 6, 7… Потому что в своем большинстве достойные фильмы проходят мимо меня: не можем же мы все быть членами жюри “Лавра”. Я и на родной-то “России-2008” не был ни на одном показе (не помню: то ли в отъезде был, то ли в депрессии, что практически равнозначно).
“Никто не может грустить,
когда у него есть воздушный шарик!”
Винни Пух.
Вот и я говорю: как все замечательно в итоге образовалось! А если еще и впрямь дать каждому документалисту по шарику и – вприпрыжку – вперед – с песней!? “Хорошо живет на свете… !” Ведь нет ничего на земле долговечнее надувных шариков и прочней воздушных замков?
Если кто-то вдруг усмотрит здесь неуместную иронию, то я заранее извиняюсь: все-таки это были ПОЧТИ оптимистические заметки.
Оригинал: Журнал «Искусство кино» №12, декабрь 2009 http://kinoart.ru/archive/2009/12/n12-article20